Поцелуй Первым - Манилова Ольга

А сейчас понятно. Идиота из меня полнейшего сделала. Сидела тут, экономила. Жратву. Ненавижу это. Раньше сам голодным был, не хочу вспоминать. А теперь никогда голодным не буду, и не потерплю, чтобы Алиса себя ограничивала.

А под ночь, значит, новость чудесную узнаю. Прям заебись, че.

Алиса собралась к усатому этому старику, Сергей Степановичу, на участок съехать. Потому что, видите ли, он обижает оборвыша. И вообще оборвышу помощь нужна, а на отель она деньги тратить не хочет, когда вот Сергей Степанович ей за бесплатно пристройку предлагает.

Что ни день, так мозговъебенный сюрприз. Я думал, у меня житуха закрученная, но боевая фея реально ни дня без поворота.

Значит, оборвышу помогать нужно со всех ног бежать, а меня в отеле можно так оставить? Этот паразит — безнадежный, что она за него вцепилась?

Не видит что ли, пропащий он? Нищий, голодный, уже воровать начал.

Всем плевать на него, кроме Алисы.

Он никому не нужен и никого у него нет. Пусть так и будет, ему на пользу пойдет.

А любезность Сергей Степановича — подозрительно… Он же ее постоянно критикует, единственный в городе. И что бездельница она, и что вертихвостка.

Но я видел вчера, как он брови сдвинул, когда синяк разглядел. Думает, небось, я ее прикладываю.

Сказать, что бесит — ничего не сказать. Сдерживаюсь только потому что здесь она пострадала, а не я, и не хочу сверху переживаний ей набрасывать.

Но этот усатый проныра явно задумал и фею мою поэксплуатировать. Жить с ним на одном участке! А я в отеле должен сидеть?

Нажимаю на Алису, что я отель оплачу. Вообще все оплачу. Она смеется, бестия! Говорит, у нее самой денег полно, только в нале нет. Ага-ага.

Про оборвыша и слушать не хочет, покрикивает даже на меня, чтобы не оскорблял его. Паразит он и есть паразит, и чем раньше она это поймет, тем лучше.

Короче, перевожу ее вещи следующим днем к этим двум доходягам. Не будет же она одна тащить!

Пристройка со стеклянной мансардой оказывается куда более презентабельным и обустроенным местом, чем представлялось. Даже ванная полноценная имеется.

— На мансарде можно лежать и на звезды смотреть, — вздыхает она.

Хм, а че на них смотреть-то?

У меня в Роллсе тоже звездное небо под крышей.

Ну, коли хочет, будет космос рассматривать, а я — ее. Желательно без тряпок.

Смеряю оборвыша давящим взглядом. Не прогибается, хоть какой-то стержень в наличии. На Алису исподтишка смотрит восхищенно и завороженно. Ага, нашел себе добрую фею, чтобы из нее веревки вить. Но это мы еще посмотрим.

— Базилио, я запрещаю тебе наведываться к вертихвостке после вечери, на ночь глядя! Какая бы она не была, она — приличная девица, ей еще замуж выходить.

Взьерошенная Алиса порывается что-то сказать, но я быстрее:

— Да на здоровье. Запрещай сколько хошь, я-то здесь причем.

Старикашка хмурится из-под кустистых бровей.

— Я еще не получил компенсацию за испорченное имущество! Вензель…

— Если будешь к Алисе цепляться, то и гостиницу твою куплю. Правда, не у тебя куплю, — и добавляю во взгляд туч потемнее.

— Вася! — возмущается она. — Сергей Степанович! Мы же договаривались. Ну что за склоки. Я иду за яблоками!

— Буржуй! — кричит мне вслед усатый. — Прохиндей! Я этот город с нуля строил. Ваня, немедленно сюда мою палку!

К ночи идем покурить в дальний сад, но Алиса сразу мое коварство раскусывает. Сарафан такой на ней еще, легко задрать.

Сначала на бревнах устраиваемся, и я на весу ее держу. Это прям хорошо. Хорошо, ибо глубоко. И мычит она беспомощно до дури.

А потом мне природа в голову ударяет, и тяну ее прямо на траву.

Возмущается недолго, потому что удар букашек и тварей ползучих беру на свою спину, а Алиса сверху усаживается. Когда ее бедра устают, сам снизу засаживаюсь. Моя скорость сводит нас с ума, и разбиваемся вдребезги.

Сводит с ума, потому что затем по траве катаемся, и я ее запястья в плен беру, а она хихикает. Хорошо на свежем воздухе, прямо в гуще природы.

По всему ее телу губами прохожусь, клеймо за клеймо жаром выдаю. За бок прикусываю, и за пухленький лобок тоже. Потом киску дразню и остановиться не могу, а она там наверху метушится и извивается. Улыбаюсь прямо в складки, потому что она явно воображает, мол, незаметно, как всегда старательно контролировать себя пытается.

Кровожадно мечтаю, как растяну ее чуть сильнее через полгодика. Под себя, потому что тугая она еще. Мечтаю разок выебать ее добротно, ей точно понравится.

Плевать, как низко и подло, но хочу ее на экстаз подсадить. Потому что это то, что тут происходит — в экстазе барахтаемся каждый раз. Но Алиса стесняется слишком, и долго я терпеть не намерен. Невозможно было и представить, что… чувственность такая, как у нее, существует.

Она создана… для любви. Поднимаюсь выше, к грудкам возбужденным — ну вот, как только упиваюсь ими, она мне башку отталкивает. Мечтаю, как она сможет кончить только от моих слюней на сосках. Она ведь сможет.

Нет, на природе лучше всего. Потом соплю ей в шею, как изливаюсь внутрь, а она раздирает мне спину.

Когда бредем обратно, она такая уставшая, что подхватываю ее на руки, под коленками, а Алиса даже не сопротивляется, только голову мне на плечо пристраивает.

Ее переезд теперь не так уж паршивая идея, если прогонять не будет. С усатым и оборвышом я сам разберусь.

Вскоре предупреждаю Марата, что нужно на самый крайние меры переходить. Я не позволю разгуливать свободно мразе, что Алису в колодец толкнула и меня подставила.

— Это не вымогатели, — качает он головой. — Кто-нибудь да слышал бы о такой работенке, а новичок на тебя не попрет. Это личным попахивает. И знаешь, это скорее о ней, чем о тебе. Тебе подставить хотят, как стрелки перевести дешево и сердито.

Мне услышанное совсем не нравится. Марат свое дело знает. Про обстрел тогда — отдельный эпизод.

Обсуждаем варианты. Вынужден сказать ему о Загродском, но только в контексте последнего случая. Отсекаем этот вариант.

— Какие у нее враги быть могут, ее все обожают. Она не способна вызывать негативные чувства.

Марат прочищает горло громко и как-то странно, но отвечает только через пару минут.

— Есть два варианта. Могу прощупать всю ее подноготную, чтоб она не знала. Могу прощупать, чтоб она участвовала и поясняла.

— Не копайся, — сразу же отрезаю я — в ее делах. Это закрытый вопрос.

— Тогда это не крайние меры. Собственно, больше ничего не остается.

Нет, никакого раскапывания инфы про нее я никому не позволю. Миллион рисков для будущего. Дело вовсе не в том, что она обидится, а в том, что я не позволю координированный сбор сведений о ней. Чтобы никто и никогда не смог использовать.

— Поставь слежку, Кулак. Пускай пасут ее. Будешь спать спокойно.

— Это исключено. Ты же знаешь, как я к этому отношусь.

У меня охраны никогда не водилось и на это только в двух случаях пойду. Поставить сейчас над ней колпак, это, значит, наша с ней жизнь окажется под прицелом. Да я лучше руку себе отгрызу.

— Будь осторожен, — вздыхает безопасник. — Это ты сам кого угодно прихлопнешь быстрее, чем тройня спецов. А это телка, которую в колодец толкнули.

— Полегче, ты о моей женщине говоришь, — быкую я, и это не формальность. Поедет на кладбище, если пренебрежение тут будет выдавать. Станет показательным примеров всем остальным. Люблю такое. Можно креативность проявить, костей у человека много.

— Так прикрой тыл девушке своей. Вероятность есть вероятность.

— Я подумаю.

Не знаю, с какой стороны к этой мысле подступиться. Но если есть риск, упрямничать — смертельно. Сам ей это объяснял.

На совещании наконец-то формируем конкретный план действий. Алиса будет сопровождать подготовку к архитектурному проекту, а все возникающие поправки и условия будут вноситься в Устав после совместного одобрения.

Она несколько удивлена свободой такого шага. По мозгу мне реакция спичкой чиркает. Я же сказал: компромисс будем искать.